1938 года рождения
Опекает двоих внуков
В 42 году не стало моей мамы. Единственное, что от нее осталось — пара фотографий. На время блокады меня забрали к себе знакомые, а потом я оказалась в детском доме. Когда вернулась, наша комната в Ленинграде уже была занята и все, что я получила, - лишь 2 мамины фотографии. Я знаю, что она работала в ресторане, кормила людей, а сама умерла. В 53 году всех детдомовцев отдавали в ремесло, а меня заприметил один из педагогов, и помог поступить в газотопливный техникум — сейчас он зовется политехническим. Параллельно я серьезно занималась спортом и даже получила мастера. С детьми у меня беда - один сын погиб от наркотиков, другой тоже непутевый. Вот и ращу я внуков сама. А про войну ничего, кроме грохота, холода и не помню…И желаю всем здоровья и мирного неба над головой. Все будет хорошо.
Нелли Трофимовна
1933 года рождения
Опекает троих правнуков
Мы с мамой и бабушкой жили в Павловске. Мама работала во Всероссийском институте растениеводства, в опытной лаборатории «Красный пахарь». Сегодня там находится общежитие смешанного типа. Когда началась война, маму забрали рыть окопы, а я осталась с бабушкой. Однажды пришли военные и попросили нас освободить помещение, мол, скоро здесь начнется перестрелка, и надо уходить. Как же мы могли уйти без матери? А ей за оставление окопа грозил трибунал. Вечером она вернулась домой. Мы узнали, что в Ленинград возможности попасть уже нет. Военные сказали, что ни въехать в город, ни уехать оттуда нельзя. Нам дали лошадь с телегой и мы стали эвакуироваться - нас куда-то вели, а мы и не знали куда. Шли без карты, ничего с собой не взяли. Я не помню, сколько мы шли - несколько дней и ночей, может? Нас постоянно обстреливали и тогда я поняла, что когда над головой летят самолеты и падают бомбы, - они никогда не попадут в тебя, потому что падают они по параболе…
Пришли мы в город Тихвин. Кобылу полагалось сдать, мать отдала ее и получила взамен справку-подтверждение. Военные тогда поговаривали, что немцы в 8 км, шансов на спасение нет! И тут идет отряд, а во главе начальник маминого «Красного пекаря». Он ее узнал и говорит: «Сейчас уходит самый последний эшелон, я помогу вам сесть». Страшно вспомнить, что творилось тогда на вокзале, как люди пытались спастись…
Мы погрузились в этот вагон, а он был даже не пассажирский, грузовой - с нарами на полу. Так мы и спаслись, а кто остался в Тихвине - попал в оккупацию.
Долгополов Лев Николаевич
1933 года рождения
Опекает сына
Когда началась война, мне было 8 лет. Жили мы тогда в Крондштате. Папа мой был подводником, поэтому нам повезло жить в дивизии подводных войск, где нас нет-нет, да и подкармливали. На 4 день папа отбыл на войну на подводной лодке Щ-402, на ней и погиб в августе 42 года. Август вообще для меня роковой месяц — летом 84 года умерла от рака моя дочь.
Эвакуировались мы в марте 42 года по Финскому заливу на лодке-полуторке. Пытались уйти аж трижды — каждый раз то под обстрел, то под бомбежку попадали. С четвертого раза наконец эвакуировались в город Котлас Архангельской области.
Помню, на станции «Молочное» я потерялся и на 4 месяца попал в детский дом. Где мама была — не знаю. То ли в суете меня потеряла, то ли так надо было — кто ж знает. Потом она меня нашла и забрала. Там мы и переждали блокаду. Когда вернулись, деревянный дом наш разобрали — пожарная безопасность. В 45-ом мне стукнуло 12 и я один уехал в Ригу поступать в Нахимовское училище, как и папа — на подводника. Отучился там 6 лет, в 51 году вернулся в Ленинград и поступил в Балтийское военно-морское училище. Я долго служил, потом работал на судостроительных заводах «Малахит» и «Рубин». После смерти дочери мы с супругой решили усыновить ребенка — ходили по детским домам, знакомились, но никто не западал нам в сердце. А в 93 году мне вдруг позвонили и сказали, мол, спасите мальчишку — мать пьет, гуляет, ребенок брошенный. Я взял такси и поехал. Завернул его в бушлат и забрал домой.
Так и жил он у нас три года без всяких документов, и только потом мы оформили опеку. А парнишка наш поступил в колледж, потом пошел в армию и поехал воевать на Донбасс —пробыл там с 2014 по 2016 года. Был ранен, получил 16 осколочных ранений. Я его отговаривал, переживал, но он уже взрослый, пускай сам принимает решения. После войны я больше всего боюсь голода, а если еще и холод - это самое страшное…